Это вам не саванна!

На Килямир

Один хороший знакомый Эдуарда — старый тундровик — предложил в начале октября слетать с группой охотников на отстрел оленя. Всё законно, по лицензии. Генеральный план был такой: их двоих на вертолёте забрасывают с необходимым минимумом продуктов на точку в районе реки Килямир. Это правый приток Агапы на 230 километров северо–западнее Норильска. Остальные 12 человек должны были подтянуться через неделю на двух вездеходах с оружием и боеприпасами.

Загрузились на Вальке в вертолёт без приключений. С собой: из оружия — ножи, продуктов дней на 10. Везли немного топлива: мешок угля и пару мешков лёгких дровишек — шашлычок приготовить; охотники заверили, что точка оборудованная и много дров с собой брать не надо. И вот с таким снаряжением они вылетели в район Килямира, чтобы порыбачить и приготовить точку к приезду остальных промысловиков.

Летели недолго. Приземлились. Выгрузились. Увидели строение на берегу речки. Стали таскать вещи в дом. Глядя на маленькую избушку, Эдуард тогда ещё подумал, что не похожа она на точку по отстрелу, а ему доводилось раньше бывать на таких. Там обычно вешала сооружены для разделывания туш, спуск в воду должен быть очень хороший: убитых животных подтаскивают на тросах по реке. А здесь речушка мелкая, даже лодка не пройдёт. Но уточнить, куда их привезли, было уже не у кого, — вертолёт улетел, связи нет, равно как и карты под рукой.

На другой день, обследовав окрестности, друзья окончательно уверились в том, что они находятся где угодно, только не на Килямире: леса нет, кустарник по берегу чахлый, речка уже местами ледком взялась, строение на берегу заброшенное, явно не приспособленное для зимовок. Домик представлял собой модуль из трёх отдельных помещений. Когда–то здесь, по–видимому, планировали сделать хорошую базу — провели трубы, чтобы подключить водяное отопление от печки, но так и бросили, не доделав. Паники не было — всё–таки два здоровых мужика, бывалых тундровика с, пусть небольшим, запасом продуктов и топлива. Да и сомнений не возникало, что дней через 10 за ними прилетит вертолёт, когда выяснится, что их забросили не туда.

Звенящая тишина

Через неделю ударили 20–градусные морозы и отшельникам поневоле пришлось экономить дрова. Они стали рубить тальник на берегу реки, мешать его с углём и топить этой смесью печь. Дрова использовали только для растопки и просушки одежды. Рыбачить было нечем. Они нашли в избушке две драненькие сетки, разломали одни нары и соорудили что–то похожее на норило — это долганское орудие труда, которое используется для установки снастей под лёд. После трёх дней крепких морозов на реке установился прочный ледовый покров. Поставили сети. Чир шёл хороший, жирный.

Прошло 10 дней. Друзья постоянно прислушивались в надежде услышать шум двигателя вертолёта. Тогда Эдик впервые понял смысл слов «звенящая тишина». До того напрягаешь слух, что в конце концов возникают слуховые галлюцинации. Погода стояла морозная и солнечная. По утрам тундровики видели стада оленей, бредущих на север. Эдуарда от вида этой сюрреалистической картины даже на стихи потянуло. Ему казалось, что долина вся шевелится — от оленя пар идёт и поднимается к солнцу. Этакая саванна, только на северный лад. Стоял и смотрел, как зачарованный, даже про оружие не вспоминал.

Впрочем, через пару недель охотничий инстинкт взял своё — друзья решили разнообразить свой стол. Сделали майну на речке. Засыпали её свежим снегом. Поймали молодого оленя. Только кроме них на эту тушу ещё нашлись едоки. Чтобы мясо не пропало, друзья закопали его в снег. А песцы так и кружат возле избушки. Эдуард вышел как–то на улицу, а они уже тушу потрошат. Не боятся ничего. Эдуард в них палками кидаться — всё без толку. Песцы упорно сидят и ждут, когда человек уйдёт, чтобы продолжить пир. Пришлось тушу забросить на крышу избушки. Какой песцы подняли лай и визг! Полночи сокрушались по поводу прерванной людьми трапезы.

С первых дней тундровикам стало ясно, что избушка не приспособлена для холодов. Она была сложена из досок и частично обита вентрукавом. Одно отделение, по–видимому, предназначалось для хранения продуктов — этакая холодная кладовая. Между помещениями установлены обычные межкомнатные стеклянные двери. Эдуард с другом отодрали вентрукав и забили им двери с двух сторон. Позже, когда морозы стали усиливаться, два помещения вообще отсекли, оставили одно — центральное, в котором были печка и нары. Эдуард нашёл два баллона пены, на удивление они оказались пригодны к употреблению. Пропенили все щели. Стало теплее.

Скоро отшельников стали посещать мысли, что о них забыли. И, если это действительно так, им придётся ох как не сладко. Дров осталось совсем немного, а мороз с каждым днём крепчал.

Друзья как–то осматривали близлежащие территории, стали с горы спускаться, и один из них подвернул ногу. Травма не бог весть какая, но Эдику вдруг пришла мысль о том, что пока ты здоров, ты живёшь. Если кто–то сляжет — это всё, верная смерть. И теперь каждое утро тундровики участливо спрашивали друг у друга: «Как здоровье?».

Спасибо этому дому...

Друзья знали, что вверх по течению Агапы есть избы охотников. До них нужно пройти километров 40 — 50 — плёвое расстояние для бывалого тундровика. Но вся сложность ситуации для наших героев заключалась в том, что у них не было лыж (пешие прогулки по зимней тундре изначально в планы не входили).

С вершины горы Эдуард увидел две–три избы километрах в пяти от их стоянки. Одна оказалась совершенно заброшенной. Что оттуда удалось притащить, так это два бревна — всё остальное было гнилое, ветхое. А вот другая изба была хорошим строением, непонятно по каким причинам брошенным. Там тоже поживились кое–какой мелочовкой для хозяйственных нужд. Третью точку тундровики нашли на самой Агапе. Оказалось, что это вполне жилая изба, там много продуктов, ведётся дневник. Насколько друзья поняли из записей, это изба Карагодова — бывшего когда–то начальником управления строительства. Здесь всё поставлено на широкую ногу: проведено электричество, прямо в избе — баня. Только вот последние записи в дневнике, датированные декабрём 2001 года, повергли товарищей в уныние. Они прочитали сообщение о том, что двое из пятерых находившихся когда–то в этой избе людей погибли. Были указаны координаты, где они похоронены. Ещё трое — в бедственном положении. Последняя запись гласила о том, что завтра они съедят последние консервы. Что будет дальше — никто не знает. Здесь же были записаны норильские адреса, имена и фамилии этих людей. Эдуард с товарищем постояли над дневником, помолчали. Адреса записывать не стали — они и сами находились в аналогичном положении.

В этой избе товарищи нашли настоящее сокровище: две пары вполне приличных лыж, мясные и рыбные консервы, рулон толстого целлофана, фельшвеера от зверя — волка, медведя какого неуснувшего. И сигнал подать, если что, вертолётчикам. Оставив в дневнике запись о том, что они взяли и для чего, друзья отправились в свою времянку готовиться в дальнюю дорогу. Никаких иллюзий, что их найдут, они уже не питали.

Из целлофана решили сделать палаточку–времянку на случай метели. К началу ноября нечто похожее на палатку было спаяно. Провели полевые испытания — кое–что пришлось переделывать. На это ушло дня два–три. И вот 6 ноября друзья уже были готовы отправиться на поиски цивилизации. И тут они увидели людей на «Буране». От них отшельники узнали, что в городе непогода, борта уже месяц не выпускают, а сами они промысловики, стоят на зимовке, только вот никак не могут отыскать горючее, сброшенное где–то в этом районе с вертолёта. А без него — труба. Прощаясь, они обещали наведаться сюда ещё раз, через неделю — на всякий случай.

Эдуард с другом решили для верности подождать ещё пару дней, а потом уж двинуться в путь. На следующий день за ними прилетел вертолёт. О них помнили. Основная группа людей приехала на промысловую точку и, не обнаружив там людей, забила тревогу. Но поискам помешала метель — валил крупный снег, стоял туман. Поэтому прилететь за ними сразу же не смогли. Оказалось, забросили наших промысловиков на речку Устугастыр, она тоже впадает в Агапу. Это на 40 километров севернее Килямира.

Елена КОВАЛЕНКО.

P. S. Этот опыт сегодня Эдуард оценивает как позитивный. Не сойти с ума, не рассориться с другом, не заболеть, не замёрзнуть, не умереть с голоду, вернуться к семье — было множество задач при минимуме возможностей. И, несмотря ни на что, они их выполнили.