Легенды Ламы

В середине августа три счастливых дня провели на Ламе норильчане и дудинцы, члены общества жертв политрепрессий — все как один наизусть знающие строки норильского поэта Давида Кугультинова:«Те дни, когда я был здоров и молод,

Ты отнял у меня,

унес, унес,

Норильск, Норильск –

неповторимый город!

Меня во сне сжигает твой мороз...»В начале путешествия его участники по традиции посетили мемориал памяти погибших прибалтийских офицеров. История возникновения этого памятника известна, однако воссоздать ее будет нелишним.

Время и судьбы

В 1940 году, после присоединения прибалтийских республик к СССР, советское правительство пригласило офицеров генеральных штабов Прибалтики в военную Академию для ознакомления с уставом Красной Армии. 28 июня 1941 года очередную прибывшую в столицу партию эстонцев, латышей и литовцев арестовали и сразу же отправили на самый север страны: через Красноярск, баржами в Дудинку и далее, по узкоколейке, почти в никуда. Формулировка обвинения: «Подозрение в недоверии». 41 офицер оказался на Ламе, на строительстве витаминного завода. В те времена люди, сосланные на Север, страдали от цинги, и на Ламе позарез нужны были рабочие руки: изготавливать целебный хвойный квас, помогающий при этом заболевании.Имена офицеров, затерявшиеся в тайных и страшных списках жертв режима, возможно, так никто бы и не узнал, если бы не Иван Терентьевич Сидоров, отбывавший на Ламе свой срок и строивший турбазу «Лама». После заключения он оставил воспоминания о жизни на Ламе и судьбе безвинно ушедших людей; именно он позаботился о захоронении 14 офицеров, на чьи могилы приезжают поклониться люди из разных городов и стран — и внуки ушедших, и просто неравнодушные. В 1990 году прибалты установили тут памятник из бутового камня в виде треугольной пирамиды с крестом. Рядом с ним на месте барака водружен столб из лиственницы с металической плиткой и деревянными скульптурами.

Минута молчания у мемориала длилась несказанно долго — на Ламе время вообще течет по–особому.

— Вот мы сейчас пришли сюда, и у нас все легко с вами: катер, еда, одежда теплая. Не представляю, как здесь жили люди, у которых ничего не было, кроме немыслимо тяжелой, каторжной работы по 12 часов в день, — делится ощущениями Елизавета Добронравина, чьи родители были сосланы в Норильск по «национальному признаку». — Эти офицеры спасли гулаговцев, наших узников, в том числе моих, и еще чьих–то близких от цинги. И сами пострадали. Тут хочется стоять, и думать, и молчать, и сразу какая–то чистота появляется на душе.

Эстафета памяти

В этом году свой традиционный вояж, состоявшийся благодаря поддержке администрации Норильска, в обществе жертв политрепрессий назвали «Рейсом памяти».Елизавета Обст, председатель Норильского общественного объединения «Защита жертв политических репрессий»:— Людей у нас в объединении осталось мало. Из 200 реальных узников — всего пятеро, и то они уже с нами никуда не ходят — возраст... Остальные — «спецпоселенцы» и «дети узников и спецпоселенцев». Но мы продолжаем жить активной жизнью. Наше дело — не просто сохранить, но и передать память о прошлом детям, внукам, чутким и любящим Норильск горожанам. Поэтому к «Рейсам памяти» мы намерены привлекать молодежь. На уроках истории мы общаемся со школьниками и студентами, но этого недостаточно. Поехав с нами, ребята прикоснулись к истории лично — вдохнули ее, ощутили, прочувствовали.

Еще одна наша задача — помочь реабилитированным адаптироваться, как говорится, к «новым социально–экономическим условиям». Социальная поддержка, материальная помощь — в этом тоже всячески участвуют комбинат и город. Практически о каждой судьбе, вписанной в историю Норильлага, собраны материалы. Огромную работу в этом направлении ведет Музей истории освоения и развития НПР; на основе воспоминаний узников Норильлага увидели свет десятки глав в знаменитых книгах «О времени. О Норильске. О себе». О нас не забывают. Спасибо. Каждый год активисты ездят на свою любимую Ламу вместе с дружественной командой из дудинцев и спецпоселенцев таймырских поселков. «Нелегкий путь наших осужденных родственников так или иначе проходил через этот город, — говорят эти прекрасные бабушки, которым уже за 80 лет. — Так что с дудинскими и таймырскими репрессированными и их детьми наши судьбы связны однозначно, мы — родные».

Родня

По словам председателя Дудинского общественного объединения «ЗЖПР» Валентины Владимировны Бейльман, на Таймыре сегодня проживают чуть более 200 реабилитированных. 33 из них — непосредственные участники печальных исторических событий.Валентина Владимировна (в девичестве Сабельфельд), немка по национальности, поведала нам историю своей семьи. Ее мама и папа в возрасте 15 и 16 лет в 1941 году не по своей воле были выселены на Таймыр с родителями из республики немцев Поволжья. В августе 1942–го баржей их привезли в Усть–Енисейский район, где и начались тяготы их выживания.— Спасало то, что люди хотели жить, усердно боролись с трудностями. Представьте, ранней осенью 1942–го моих родных выбросили прямо на голые камни и пески. Уже выпал снег, а нет ни палаток, ни досок... Молодежь рыла в снегу норы, строила землянки. Люди жили в горах на берегу Енисея всю зиму, буквально примерзая к стенам. Утром вывозили трупы, особенно вначале много народу умерло. К тому же первые два года людей косила цинга....Мои родители–подростки и их ровесники стали строить бараки; молодых объединяли в бригады, они постепенно учились и рыбачить, и охотиться. Позже родители создали семью, родили четверых детей. Я помню, как женщины в нашем поселке Казанцево вылавливали бревна, плывшие по Енисею, поднимали на высоченную гору, сушили, как мужчины их пилили и строили избы. От родного поселка сейчас осталось всего несколько домов. Родители мои там и похоронены, мы часто бываем на их могилах....Период сталинского режима — единственное, пожалуй, время, когда людей отправляли в ссылку по национальному признаку, — начиная с 1933 года на Таймыр прибывали первые спецпоселенцы с Дальнего Востока: корейцы, китайцы; их редкие фамилии до сих пор можно встретить в поселках....Мама не хотела уезжать из СССР, а те мои родственники, кто в свое время эмигрировал в Германию... Не знаю, честно сказать, счастливы ли они за границей, комфортно ли им там... Думаю, если бы сегодня дети позвали их в Россию, они бы все бросили и приехали бы умирать на родину. И еще, знаете, если можно было бы вернуть то время, когда были живы родители, я бы намного больше спросила у них. Но тема эта была закрыта, и они боялись ее трогать. С детства мы говорили дома на немецком языке, соблюдали все традиции. Я и сейчас пытаюсь передать все это своим детям. Уверена, это важно, достойно. Пожалуй, главное — обиды у родителей Валентины на страну и режим не было. Со слезами умиления ее мама вспоминала время покорения стылой земли, ставшей им второй родиной. «Только в 1958 году, мне тогда было 7 лет, нашей семье — первой из поселения — разрешили выехать в отпуск. Свободно. Родители плакали, потому что не знали, как это — ехать без конвоя — и куда, каким путем, через какие города ехать в принципе. А поселковые плакали, провожая нас, — боялись, что мы больше никогда на Север не вернемся... Но мы вернулись».Последние 20 с лишним лет Валентина с семьей живет в Дудинке. У нее прекрасный муж, крепкая семья и любимая работа.

Галочка. Шум. Прибой

Вот еще одна история репрессированной семьи. По 58–й статье выслали в Норильск отца норильчанки Галины Семеновны Мусатовой (на фото слева). Ей было три годика, когда их с мамой, младшей сестренкой и старым дедушкой отправили с Украины в вагонах для скота на Дальний Восток — как семью врага народа. Она до деталей помнит этот страшный переезд: как пересаживали на переправах в телеги, как мамина подруга пыталась отдать им свою перину и ей не разрешили, как в вагоне заболел и умер чей–то ребенок. «Красненький суп с плавающими в нем рыбными консервами» казался ей тогда самой вкусной в мире едой; но любимым лакомством был хлеб, присыпанный солью, и кипяченая водичка. «До сих пор», говорит, «я так люблю перекусывать!». Только в десять лет маленькая Галина узнала, что такое сахар...В Амурской области, куда они прибыли после долгой пересылки, мама тяжело работала на ферме: семь лет без выходных и отпусков! Деда отвезли в тайгу....Кроме украинцев в их село согнали латышей и русских, все вместе поднимали нищий совхоз. Уже в 1961 году, после известия о реабилитации отца, Семена Шума, Галине удалось получить паспорт. «Мама вернулась на Украину, а мы с подругой отправились в Норильск, где отбывал срок и был расстрелян мой отец, — рассказывает она. — В Норильске так и осталась: мне все тут нравится — и город, и эти поездки на Ламу, и прибой вот этот на озере, и природа, и люди...»После окончания педагогического училища Галина Семеновна целых 43 года проработала в системе образования, в детском саду. Говорит, что сейчас она живет даже лучше, чем раньше, и не устает хвалить современную молодежь. Значит, человек счастлив, значит, он на своей земле.

История двух гор

Повернешься к Ламе спиной — и перед тобой вырастают две вершины. Одна по имени Павел, другая — почти идеальная, с чуть ломаным плечиком — Елена. В советские времена здесь располагался пионерлагерь. У подножия одного великана жили мальчишки, и позывной у них был «Павел», у подножия другого — девочки, с позывным «Елена». Дети, как и взрослые, собирали хвою для завода «Витаминка»; между горами протекает речка с одноименным полезным и спасительным для гулаговцев названием....До сих пор у разрушенных домиков лагеря можно найти кое–какую утварь: ржавые тазики, древние печурки. Директор «Ламы» нашел одну такую печь, вполне исправную, датированную 1934 годом, с надписью «Завод им. Кагановича». Установил находку у себя в хозяйстве — музейный экспонат, не иначе.

Связь поколений

В этом году общество реабилитированных пригласило поучаствовать в «Рейсе памяти» молодых людей из местных общественных организаций. В частности, ребят из православного молодежного спортивно–патриотического центра «Север».— С нами поехала трудящаяся молодежь, — рассказывает Елизавета Обст. — Ребята увидели, кому и за что поставлены памятники, где находятся и как выглядят места захоронения, какие это были люди, узнали о тяжелой жизни невинно сосланных в Заполярье. Взаимопроникновение, о котором мечталось, случилось, и оно возникло почти сразу, с первых часов общения — старикам важно, что и кому они передают, и молодежи все это интересно. За два дня отдыха на Ламе ребята от корки до корки прочли сборники «Мемориал» (составитель Светлана Слесарева, директор норильского музея. К слову сказать, многих бесценных выпусков уже днем с огнем не найти, неплохо было бы переиздать этот раритет. — М. К.), подаренные им нами.

Первый раз в жизни на Ламу попали корейцы Дима и Ваня. Парням чуть больше 20, оба родились и выучились в России. Полгода назад они приехали на Таймыр из Краснодарского края, работают в Норильске. К истории и ее носителям они отнеслись более чем уважительно. Бабушки называли их воспитанными и послушными помощниками и даже «сыночками»... Ребята носили вещи и ведерки стариков, переводили бабушек через ручьи. Ребята искренне дивились: как столь пожилые люди, несмотря ни на что, смогли сохранить бодрость духа, юмор, жизнестойкость и добросердечность... «Нас поразило, что они не ожесточенные, — говорят Ваня и Дмитрий, — и еще мы поняли, насколько у нас с ними близкая связь, насколько общие корни, общее прошлое и настоящее, и одна земля на всех...»

Алина (на фото в центре), член молодежного спортивно–патриотического центра «Север»:

— Все в этой поездке было великолепно. Мы с мужем Андреем много бродим по тундре, но впервые в жизни увидели такую монументальную природу и такой великий Крайний Север. Он похож на материковский, только мощнее, и воспринимается это место реально как центр некой силы. Гуляли между водопадами невиданной красоты, и порой нам казалось, что мы слышим голоса... То ли это навеки оставшиеся тут безвинно репрессированные, то ли разбившиеся альпинистки — мы о них легенду местную знаем. Но больше всего нас поразила история этого места, связанная с историей нашей страны и временами террора.

Благодать

Гости остались довольны поездкой, командой, погодой, количеством и качеством местных грибов, посиделками у костра под гитару — спасибо творческой и неутомимой Татьяне Шайбулатовой.

«Что вы больше всего любите на Ламе?», — часто задавали они вопрос друг другу и с удовольствием сами себе отвечали на него, любуясь закатами, травами, наслаждаясь запахами тундры, плеском волн или тишиной. По одной из многих легенд Лама — это «Ухо земли». Она видит, слышит, понимает и принимает все наши тревоги и печали, отдавая взамен животворящую силу, возвращает к надеждам, дарит покой и равновесие. А что еще нужно всем нам?

Самый запомнившийся мне ответ дал директор турбазы «Лама» Валерий Белов. Глядя в зеркало озера, которое меняется по нескольку раз в час, он произнес ключевые слова: «Лама всё ставит на свои места». К этому нечего добавить. Кстати, все участники «Рейса памяти» просили передать ему низкий поклон и благодарность. Турбаза отлично подготовилась к визиту гостей, а персонал, в том числе прекрасная горничная Валентина, водившая нас на водопады, отработал на пять с плюсом, приняв и разместив весь наш непростой контингент.

Марина КАЛИНИНА

Фото Александра ХАРИТОНОВА

29 августа 2014г. в 16:45 19950