Раздвигая жёлтые стены

Всё дело в лицах

В художественных кругах Норильска и Дудинки Ольгу Поротову Боржон–Приве знают хорошо. Некогда педагог Норильского колледжа искусств, талантливая художница, сегодня она транслирует любовь к своей малой родине во Всемирной паутине, и её слышат и поддерживают многие — не только на Таймыре, но и в Европе.

Ольга Поротова родилась в маленьком поселке Хета Хатангского района. Как и все северяне, рисует с детства.

– Преимущественно учил рисовать меня папа, сначала я просто за ним повторяла. В шесть лет, когда у меня появился свой стол, начала писать сама. Придумывала персонажи, разговаривала с ними, мастерила им домики. Тогда у меня и появился свой мир, в котором я пряталась. Акцент делала на лица, мне нравилось наблюдать за людьми. Смотрела на родителей и думала, на кого я больше похожа. Потом появилась своя система: я рисовала семьи — маму и папу, мне хотелось создать какого–то хорошенького ребёнка, взяв часть черт от обоих родителей. У меня была целая тетрадка с такими «родословными». Сегодня, к сожалению, не все северные дети умеют рисовать. Возможно, из–за того, что наше поколение было более наблюдательным, да и к природе мы были ближе. Сейчас у детей есть готовые игры и игрушки, куклы с конкретными чертами лица, и не нужно больше подключать воображение. А мы все развлечения для себя придумывали сами.

До девятого класса Ольга училась в родной Хете. Одиннадцатый класс нужно было оканчивать в Хатанге, поэтому, как и все дети из отдалённых посёлков, оказалась в интернате. Окончив школу, поступила в северное отделение Норильского колледжа искусств на мастера резьбы по дереву.

– Когда я была студенткой, резьбу по кости ещё не преподавали, впрочем, дерево я очень люблю. Да и в целом, когда я училась, всё в НКИ было другим. Сегодня у студентов программа шире, теории больше, чем практики. В моё время подход к студентам был более деликатным. Во–первых, учились преимущественно северяне. Мы много работали руками, много времени уделялось базе, азам резьбы. Во–вторых, нам давалось время на наблюдение, мы думали, сочиняли. Моя дипломная работа — это сцена бытовой жизни семьи, которая собирается в аргиш. Да, наверное, банально, но так душевно. Конечно, старательно вырезала лица людей. Женщина получилась похожей на меня — с такими же скулами и маленьким носиком. (Смеётся). Эта работа до сих пор хранится в колледже.

Сначала был барак

Став мастером–преподавателем резьбы по дереву, Ольга Поротова вернулась в Хатангу, где работала в центре дополнительного образования. Ей нравилось учить детей, коллектив был замечательным, на работе задерживалась допоздна. Было одно но...

– В качестве служебной квартиры мне дали комнату в старом–престаром бараке, который весной всегда затапливало. И туалета не было, нужду справляли в вёдра. Напротив «дома» находилась помойка, куда и выливалась вся эта органика. Выносить её нужно было только после десяти вечера, идти по замёрзшим скользким тропкам. Каждый день у тебя было только две основные задачи — не упасть, облив себя содержимым этих вёдер, и не дать на себя напасть своре огромных бездомных собак, коих в Хатанге, кстати, до сих пор очень много. В бараке было постоянно сыро, он стоял, можно сказать, в болоте. На стенах — конденсат, поэтому моя кровать–сетка (а кроме неё и плиты, у меня больше ничего и не было) стояла в центре комнаты. Я помню, как каждую ночь я, ложась спать, смотрела на потолок и стены, покрытые чёрной плесенью, и думала о том, что я умру здесь от туберкулёза. Это и послужило мотивацией бежать куда подальше, и я отправилась получать высшее образование в Северную столицу.

Ольга Поротова поступила в Санкт–Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна. Там она увидела совершенно другой уровень искусства, занятия проходили в Эрмитаже и Русском музее. Сохранить самобытность ей помогло то, что училась она на отделении «Традиционные промыслы народов России». Её сокурсники — тувинцы, татары, буряты, хакасы, калмыки, якуты, в общем, представители почти всех народностей, населяющих нашу страну. Каждый хотел представить свой этнос ярко, убедительно. Ольга Поротова не уронила честь долган — окончила университет с отличием. Там же обучилась новым техникам, нашла свой почерк. Линеарность — теперь её «фишка».

Краснодипломницу сразу взяли на работу в окружной Центр национальных культур в Дудинке, сейчас это Таймырский дом народного творчества. В 2008 году на юбилей организации приехали гости из Норильска — преподаватели Ольги из колледжа искусств. Увидев, насколько профессионально выросла их бывшая студентка, буквально выпросили Ольгу Поротову у её работодателей. Так таймырская художница вернулась в свою первую альма–матер в качестве педагога. Здесь у Ольги начался новый этап жизни. Она стала признанной художницей в Норильске, на Таймыре и даже за рубежом. Становилась лауреатом местного художественного конкурса «СовершенноЛетняя», участвовала в совместных проектах с ведущими живописцами России. Её работы выставлялись в Турции, Финляндии, Италии, Франции, куда северянку приглашали на международные симпозиумы.

– Я проработала в Норильске десять лет. Это один из ярких моментов моей жизни. Пережила переход из некогда студентки в коллегу своих учителей. Достижением считаю, что мои студенты, коренные норильчане (!), полюбили мой Север. Одно мучило постоянно: преподаватель — непростая профессия, всегда нужно держать марку, не выходить за рамки, не совершать необдуманных телодвижений, тем более поступков, быть образцом. Невозможно было расслабиться даже в свободное от работы время — на улице или в кафе всё время оглядываешься: а вдруг здесь мои студенты... Мне кажется, так чувствует себя в небольшом городе любой учитель. Если честно, за десять лет «пребывания в рамках» я очень устала. Сейчас преподавать не хочу, если только пенсионерам. Во Франции, кстати, это высокооплачиваемая профессия.

А в это время во Франции...

Почти в центре Франции, в пригороде Лиона, в семье инженера и делопроизводителя родился мальчик. Назвали его Янн Боржон–Приве. Однажды к его маме в гости приехала подруга Жоэль. Уезжая, Жожо, так любя называет её Янн, забыла в их доме красочную книгу. Мальчишка, ещё не умевший читать, стал рассматривать картинки. На обложке он увидел красивых животных с большими ветвистыми рогами. Они были запряжены в необычные повозки, где сидели неведомые ему доселе люди. На них были надеты странные одежды из меха, украшенные яркими орнаментами, а повсюду лежал чистейший белый снег. Маленький Янн задавался вопросом: а где же находится эта страна, где живут такие красивые люди и ездят на таких необычных животных?

Подросший Янн Боржон–Приве окончил лицей, искал себя в архитектуре и даже музыке. А поступив в университет Сорбонны, открыл для себя этнографию. Сначала его заинтересовала Якутия — даже раньше русского языка он стал учить именно якутский. Но оказалось, что самый большой субъект Российской Федерации уже давным–давно вдоль и поперёк изучается его французскими коллегами. Решив, что плагиат — дело не благодарное, этнограф стал искать родовые связи якутского народа и обнаружил интересное ответвление — людей, говорящих на тюркском диалекте. Долганы — небольшая народность, живущая далеко–далеко на Севере, в арктических снегах, смесь эвенков, якутов и русских затундренных крестьян. Вот это непаханое поле осенило француза, и он стал частенько бывать в Красноярском крае. Сначала преподавал свой родной язык в Сибирском федеральном университете. А на одном из этнических фестивалей познакомился с известным долганским художником, сотрудником Таймырского дома народного творчества Василием Батагаем.

– Я всегда мечтала увидеть Париж, — рассказывает Ольга Поротова. — В 2012 году я усердно копила деньги на поездку во Францию. Мой хороший друг, Василий Батагай, тогда сказал мне: «А у меня там есть знакомый, хочешь, он тебя встретит и покажет город». Я хорошо помню тот день, когда впервые увидела Янна. Невысокого роста, с пронзительным взглядом, в шарфе, как все французы. Мы провели в Париже две недели, и за это время я поняла, что это мой человек. Вот только допустить мысли, что мы можем быть вместе, я даже не могла. Во–первых, мне мешала та самая скромность и стеснительность северян. Во–вторых, мы живем не то что в разных городах, казалось, мы из разных миров, хотя и определенно на одной волне. Город своей мечты я покидала с таким сожалением.

Долгое время северянка и француз общались при помощи телефонных звонков и видеосвязи. Поздравляли друг друга с днями рождения, праздниками, просто болтали и не решались признаться друг другу в чувствах. Но собирая материал для своей диссертации о долганах, Янн Боржон–Приве добрался–таки до Таймыра. Одна из работ привела его на родину Ольги, и он даже жил в доме её родителей. Художница продолжала скрывать свои чувства к этнографу, но, как говорится, от судьбы не уйдёшь. Красивые люди создали–таки красивую семью, и к фамилии Поротова добавилась Боржон–Приве.

Какая ты есть

Сегодня Ольга живёт в пригороде Лиона. Она выучила французский язык, в декабре подаёт документы для оформления вида на жительство, в следующем году — на гражданство. И она продолжает творить. Сейчас одна из главных её работ — серия картин «Дети тундры». Это большие яркие портреты ребятни, познающей мир через общение с природой. В этих картинах нет фальши, всё честно, как в детстве. И как не поверить мальчонке Оночо — маленькому постановщику, который с помощью самодельных масок из коры лиственницы и подобранных птичьих перьев разыгрывает целый спектакль. «Это тот случай, когда интереснее наблюдать за режиссёром, несмотря на то что он в тени». Или девчушке в больших современных наушниках, у которых, правда, оборван провод. Но она, «распахнув в крылья» мамин Павловопосадский платок, представляет, что парит. «Лепестки цветов перьями поднимаются вверх, под такт только ей слышной музыки». «Дети тундры» — это ребятишки, которые, как и Ольга, живут в своём мире, где нет игрушек с уже данными им лицами, но у них есть дом, семья, природа и столько всего неизведанного, столько всего не заметного зашоренному взгляду современного взрослого человека.

Но не так давно у Ольги Боржон–Приве появился новый проект — «Жёлтые стены». Всё началось с воспоминаний, которыми художница делилась со своими друзьями, они–то и посоветовали ей написать по ним рассказ. Представьте семилетнюю девочку, которую вырвали из тундры и отправили в пионерский лагерь — по сути, в новый мир, который оказался огромным и жестоким. Но Ольга в этой тяжёлой истории ищет светлое зерно. Главная героиня художественной истории — маленькая девочка с короткими взъерошенными чёрными волосами, одетая в старенький полосатый свитер, обутая в жёлтые сандалии, запуганная, одинокая, совсем не готовая оторваться от семьи. «Просто дикий зверёк» — так описывает её художница. По имени Ольга свою героиню не называет, но и так всем понятно, кто она.

– Это история о буллинге. Про тот корпус, в чьих жёлтых стенах всё это происходило, про пустые коридоры одиночества, про спальню, где я каждую ночь плакала. Дети, увидев «такую» девочку, высмеяли её. А она, безобидная, не способна дать сдачи. Я прошла много всего нехорошего, а они всё продолжали издеваться, придумывая злые игры. Но забитый зверёк не обозлился на них, а просто снова спрятался в своём мире. Одиночество позволило понять ребёнку, что этот мир — большой и прекрасный. Девочка видела картины в листьях деревьев, тенях от колышущихся ветвей, оживали даже запахи. Однажды ночью она услышала, как злые дети говорили, что, если нарисовать на стене гномика и загадать желание, оно обязательно сбудется. Конечно, малышка так и сделала. Желание было простым — никогда больше не видеть этих жёлтых стен, и чтобы кто–нибудь её принял такой, какая она есть...

История закончилась благополучно — за девочкой прилетела мама, на тот момент её вселенная и в один миг всё снова стало хорошо.

Сначала Ольга просто рисовала иллюстрации к своему небольшому рассказу, а после решила их анимировать.

– Важно было не рисовать в самой компьютерной программе, а просто дать движение моей акварельной живописи. Например, в рисунке, где девчонка, улетая, смотрит в окно вертолёта и видит на улице маму, надо сделать так, чтобы было понятно, вот он — её мир, только в ней. Вокруг поднимается пыль от винтов, мимо пролетают собаки, а мама, как Атлант, неподвижная, держит её вселенную.

Ольга Поротова Боржон–Приве сначала планирует выпустить детскую книжку, а после — короткометражный мультфильм «Жёлтые стены». Сроки выхода пока не обозначает, работа над анимацией не простая, трудоёмкая. Но Ольга очень хочет донести до детей всей Земли, что непохожесть на других, индивидуальность — это не плохо. Редактор, который работает с этим материалом, советует Ольге отправить готовый фильм на фестивали анимации. А пока таймырская художница ждёт весны — мечтает, чтобы ковидные ограничения не закрыли границы, ведь она так хочет приехать на Таймыр и побывать в Норильске. Планирует привезти свою выставку «Дети тундры» и, возможно, уже законченные «Жёлтые стены». Получится ли, кто знает. Но в любом случае, она доказала, что для девчушки с взъерошенными чёрными волосами из поселка Хета больше нет ни стен, ни преград...